Там, где сейчас расположена полукруглая и полупустая стекляшка «Ротонда», раньше стоял большой красивый четырехэтажный дом в стиле модерн дореволюционной постройки, с башенкой и стеклянным шаром на юго-западном углу крыши. Каковым его, шара, было предназначение, было неизвестно. Может быть, чисто декоративное, чтобы выделить дом среди окружающих его зданий. Однако были и такие, кто считал его в каком-то роде магическим. До революции, пока дом был частной собственностью, поговаривали, что шар приманивает для хозяина клиентов, что отводит порчу и сглаз завистников, что аккумулирует энергию и даже якобы может выполнять желания, если правильно их загадывать. А еще о том, будто внутрь шара вмурована самая большая драгоценность владельца – бабушкино колье с тринадцатью изумрудами, приносящее удачу.
По легенде, в шар на крыше владения Грановского «на удачу» было вмуровано бабушкино колье с тринадцатью изумрудами
Возведен этот необычный дом был в 1913 году на месте двухэтажной торговой лавки, а его проектировщиком стал екатеринославский архитектор С. Виленский. Этот подзабытый ныне зодчий, о котором история не сохранила даже имени – известны только его инициалы С.В., указанные в списке жителей Екатеринослава в «адрес-календаре» на 1915 год, – до революции был одним из наиболее востребованных: он построил также гостиницу «Астория», доходный дом Андриевских на углу улицы Казачьей и Садовой и фасады домов Первого Екатеринославского домостроительного общества (ПЕДО) на улице Казачьей, в одном из которых в 1918 году родился Александр Гинзбург (Галич). Все эти издания стоят до сих пор, кроме дома с шаром.
Идея водрузить на крыше стеклянную кругляшку принадлежала заказчику и владельцу дома Борису Грановскому. Это был известный ювелир города, у которого покупали украшения самые знатные дамы Екатеринославского общества. Ибо таких эксклюзивных коллекций, какие были у Грановского, найти в другом месте было невозможно. На верхних этажах его дома размещались жилые комнаты, гостиные, помещения для контор, которые сдавались внаем, кабинет хозяина, спальни, а первые два занимала ювелирная мастерская, арендуемое фотоателье, магазинчики и салон, где продавались не только украшения, антиквариат и старинные поделки, но и часы всевозможных размеров, форм и марок.
И с ними связана любопытная легенда. Согласно ей, ровно за год до Октябрьской революции в мастерскую зашел некий мужчина, выглядевший довольно бедно. Вид его был изможденным, а одежда – сильно поношенной. Назвавшись часовщиком, он без всяких предисловий открыл свой старый дорожный баул и выложил из него семь карманных часов, изготовленных в середине 19 века, но выполненных почему-то в стиле 16-го. В ту далекую эпоху часы имели лишь одну часовую стрелку, у них не было стекла на циферблате, зато с обратной стороны они обладали открывающейся крышкой, куда часто помещались фотографии, рисунки или портреты барышень.
Сейчас на месте легендарного дома стоит стекляшка торгового центра «Ротонда»
Свое имя часовщик не назвал, но рассказал, что когда-то был подмастерьем Федора Ковальского, который считался первым часовых дел мастером в Екатеринославе. И о нем стоит сказать несколько слов. Переехал Ковальский в город на Днепре из белорусского Дубровно по указу Екатерины Второй. 30 мая 1793 года за три года до своей смерти императрица распорядилась, чтобы «крестьянские семейства Дубровенской суконной, часовой и позументной фабрик и свечных мастеров, по открытию первого подножного корма из прежних своих жилищ в Екатеринослав отправить». Прибывших переселенцев (всего 285 семей -1792 человека) собрали в безымянном поселении, которое потом стали называть Дубровенским, а затем – Слободой Сурской по названию реки Сура, впадающей в Днепр. Среди переселенцев были первоклассные часовщики – выпускники Дубровенской казенной фабрики-школы, принадлежавшей Потемкину. Одним из них был Федор Ковальский. Предприимчивый мастер вместе с товарищами открыл на казенной фабрике в Екатеринославе часовую мастерскую, которая вскоре переросла в отдельную фабрику и заняла лидирующие позиции по производству часов в Российской империи. Ее изделия на равных конкурировали даже со швейцарскими часами. Многие экспонаты были столь оригинальны, что даже сейчас вызывают удивление современных часовщиков: к примеру, «дилижансные» часы с тремя заводами, или фузионный механизм на цепях Гауза. Сам же Ковальский в середине 19 века даже выдвигался на должность городского головы и владел участком на углу Торговой площади и Большой дороги.
И вот бывший подмастерье столь легендарной личности осенним днем 1916 года предстал пред ее очи.
Странный посетитель ювелирного салона Грановского предложил ему необычную сделку. С одной стороны, он хотел продать свою коллекцию часов. А с другой… Но по порядку.
Предложенные часовщиком часы были абсолютно одинаковыми, за исключением помещенных за крышкой, с обратной стороны, рисунков, на которых были изображены пасторальные сценки: вот юноша смотрит на девушку неземной красоты, вот они знакомятся, и юноша склонился в легком поклоне, будто готовясь поцеловать ручку барышне, вот они идут вместе под ручку, вот девушку увозят в карете, а юноша в отчаянии смотрит ей вслед, вот ее венчают с каким-то человеком, на много лет ее старшим, они стоят в церкви, глаза у новобрачной печальны, а по щеке скатывается слеза, вот юная жена лежит в постели, она бледна и изнурена долгой болезнью. И, наконец, последняя сценка, изображающая похороны: женщина – еще более красивая, чем в жизни – лежит в гробу, вокруг него – ее степенный муж, отец с матерью, какие-то родственники, все рыдают, мать готова упасть в обморок, и ее поддерживает муж, а чуть в стороне, у соседней могилы стоит знакомый нам юноша и тоже тихо плачет. Семь сценок – семь часов – семь эпизодов скоротечной жизни. И две разбитые судьбы.
– Это дочка Ковальского, Аннушка, – ответил гость на немой вопрос Грановского. – Остальное вы уже знаете.
Домыслить трагедию, исходя из рисунков, было несложно. Подмастерье влюбился в дочку хозяина, но отец, который сам был выходцем из бедной семьи, не желал для дочери повторения своей судьбы. Он нашел для нее более выгодную партию и против ее воли отдал замуж за богатого купца. От страданий и печали девушка заболела (то ли чахоткой, то ли малокровием, точно неизвестно) и вскоре умерла. А влюбленный в нее часовщик в память о ней изготовил коллекцию, запечатлевшую историю их любви и разлуки. Почему он при этом выбрал тяжеловесный стиль 16 века, осталось загадкой. По одной из догадок, Анна увлекалась эпохой Возрождения, что и обусловило такой выбор.
Одно в этой истории казалось странным: Ковальский жил в начале и первой четверти 19 века. И ежели молодым на тот период было лет по восемнадцать, то к 1916 году часовщику должно было стукнуть около ста лет или свыше. Между тем он выглядел лет на сорок – сорок пять. Выдумал ли он эту историю, чтобы набить цену своему товару, или это был уже его сын, Грановский так и не узнал. Однако первая версия вскоре отпала сама собой, поскольку цену за свой товар часовщик назвал если не смехотворную, то намного ниже себестоимости своей продукции: по 5 рублей за каждый экземпляр, всего за всю коллекцию – 35 рубликов. Для сравнения: в те годы корову можно было приобрести за три-четыре рубля, а за 30 купить хороший дом.
Однако при этом странный гость поставил одно условие (тот самый нюанс сделки): все часы следовало продать только тем покупателям, в семьях которых была девушка по имени Анна. В противном случае они, по его словам, принесут в их дом несчастье.
– Беда в этом случае постигнет и ваш шар, – напоследок пообещал продавец.
Невзирая на столь неприкрытую угрозу, ювелир подмахнул выгодный договор, ну а потом то ли забыл о данном часовщику обещании, то ли не придал ему важности, то ли заподозрил в нем вора, по дешевке сбывающего украденное. Довольно быстро он продал по завышенной цене все семь экземпляров часов, хотя они по нынешним временам казались хоть и красивыми, но довольно громоздкими и неудобными в обращении. А потом, как и предсказывал часовщик, началась полоса неудач. Четверо покупателей неожиданно обанкротились, и один из них пустил себе пулю в лоб, еще один через месяц после покупки часов внезапно скончался, еще одного ограбили и убили на улице, а другой бесследно пропал.
После революции вынужден был эмигрировать и Грановский. Дальнейшая его судьба неизвестна. Не обошла беда стороной, как и предрекал часовщик, и сам стеклянный шар вместе с домом, крышу которого он венчал со стороны главного проспекта. В 1942 году немцы взорвали здание, а восстановить его после освобождения города так и не удалось. Говорят, что перед взрывом немцы расстреляли в нем несколько сот жителей, их кости якобы и мешали восстановлению дома. По другой версии, в дом Грановского попал снаряд во время боёв за город осенью 1941 года. Его руины были разобраны только во второй половине 1950-х годов. И на этом месте долгое время был пустырь. Встретила я и версию о том, будто этот дом можно было увидеть еще в 60-х годах, что подтверждала и его фотография.
Истину в этот вопрос могут внести только старожилы. Возможно, кто-нибудь из них и вспомнит этот дом и его историю?
Источник: dv-gazeta.info
